Маршрут нашей писательской группы заранее прокладывался живущей ныне в Пекине известным критиком и журналистом Светланой Селивановой. За две недели мы объехали почти весь Китай, с севера на юг. Пекин, Харбин, Нанкин, Ханчжоу, и, наконец, Шанхай... Видели доброжелательность и приветливость большинства китайцев. Это и поразило даже больше, чем промышленный размах. Эта китайская всеобщая (не только на официальном дипломатическом уровне) приветливость кажется восточной загадкой. Но потом узнаешь, что по доходам от туризма Китай занимает третье место в мире, любой иностранец – «лаовай» – приносит прибыль Поднебесной. И потому даже преступники обходят иностранцев стороной, в отношении туристов – почти нулевая преступность. То ли преступники обладают столь державным мышлением, то ли полиция жестоко расправляется со всеми, кто посягнул на имущество зарубежных гостей. Но ходить можно спокойно по паркам и старинным улочкам самой глубокой ночью, как у нас в сталинское время, никто не тронет. Вот и мы бродили и по ночному Харбину, выпивая в обнимку с бронзовыми статуями русских первопоселенцев крепкую китайскую водку «Маотай», и по набережной реки Хуанпу в Шанхае, по Нанкинской улице, проходя мимо знаменитой гостиницы «Мир», где когда-то останавливался Федор Шаляпин, где пел Вертинский. Насколько я знаю, преступность в Китае есть, но озлобленного беспричинного бессмысленного хулиганства нет... Китайцы не боятся трудностей, они боятся безысходности. Вот о чем пора задуматься нашим...

    Скажу честно, Китай меня поразил гораздо больше, чем Нью-Йорк или Сан-Франциско, Мюнхен или Кельн. Там все было ожидаемое. Ну да, вы такие, а мы другие. Китай показал, как другим можно становиться сверхдержавами, не уничтожая своего национального лица.

    Думаю, прагматичные китайцы прокручивали для себя и либеральную модель развития, осознали, что за ней последует развал страны на десять-пятнадцать частей, развал экономики и еще большее обнищание, и успешно отказались от нашего перестроечного опыта. Под руководством КПК, они успешно строят самый развитой капитализм «с китайским лицом». Думаю, новейшие системы развития они заимствуют у столь же коллективистских по менталитету Японии, Южной Кореи и даже Тайваня, но не у индивидуалистического Запада. Не Запад, а Китай – наша последняя возможность выхода из кризиса.

    Ездили мы на автобусах и по северным провинциям, и по южным. Видели и крепкие деревни с кирпичными домиками хозяев, видели и лачуги, с которыми когда-то ассоциировался весь Китай. Пока еще в деревнях живет до 80 процентов населения. За последнее время промышленного бума, как в сталинские годы индустриализации, из деревень в города переезжает до 100 миллионов человек. Живут в общежитиях, по 20 человек в комнате, но строят и строят, вкалывают на заводах по 10-12 часов, и за четыре-пять лет собирают деньги на квартиру. Видели нищету тела, но не видели нищеты духа. Самый бедный китаец уверен в себе и своем будущем, знает, что если не он, то дети его будут жить благополучно.

    Поразительно, но мы в России до сих пор не спешим оглядываться на Китай, на его опыт развития. Места-то давно поменялись, и не за Западом нам надо спешить, безнадежно отставая и уничтожая остатки традиционного русского менталитета, а за развивающимся Востоком.