Это может показаться странным, но мое знакомство с китайской культурой в целом и ее литературным наследием в частности началось совсем недавно. Еще буквально пару лет назад мои знания о Китае ограничивались набором стереотипов и сведений весьма сомнительного толка. К счастью, однажды мне по работе довелось столкнуться с некоторыми аспектами китайской культуры, благодаря чему я, наконец-то, обратила внимание на скудость и ограниченность своих представлений в этой области.

    Удивительно, но возможность как-то повлиять на сложившуюся ситуацию представилась практически сразу, т. к. именно тогда до меня дошла информация о предстоящем открытии Китайского культурного центра в Москве. Я стала частым гостем на мероприятиях центра, что позволило мне не просто познакомиться с китайской культурой, но и соприкоснуться с ней непосредственно, вглядеться в нее чуть пристальнее и в результате всем сердцем ее полюбить.

    Предметом моего особого обожания стало китайское народное искусство вырезания узоров из бумаги – цзяньчжи. Именно погружение в волшебный мир его образов и символики пробудило во мне желание все более и более вдумчиво всматриваться в Китай и его культурное наследие. Я стала изучать китайский язык, много читать о Китае, анализировать получаемую информацию и делать для себя удивительные и вдохновляющие открытия.

    Одной из ценнейших моих находок стало стихотворение китайского поэта 8-го века Ду Фу, где содержится упоминание о цзяньчжи:

    Как интересно!

    Готов кипяток – отогреть утомленные ноги,

    И здесь же цзяньчжи –

    Духу, в поддержку уставшей душе, проводник.

    Поначалу может показаться, что упоминание цзяньчжи является здесь не более чем красивой метафорой, описывающей важность духовного наполнения жизни человека; что эстетика цзяньчжи так же приятна уставшей душе, как кипяток утомленным ногам.

    Однако под более вдумчивым взглядом, это стихотворение поведало мне совсем другую, потрясающую историю, которая, вкратце выглядит следующим образом.

    Где-то в середине 8-го века в государстве разразилась смута, связанная со сменой власти, и Ду Фу был вынужден вместе со своей семьей бежать из столицы на север. Так случилось, что в какой-то момент они остались на дороге совсем одни, с маленькими детьми на руках, без еды, под проливным дождем и были вынуждены в таких условиях продолжать свой путь. И неизвестно чем бы это все закончилось, если бы они не набрели на крестьянскую хижину, хозяин которой сжалился и пустил их к себе в дом. Оказавшись в тепле, жена и дети поэта тут же уснули, а для Ду Фу хозяин приготовил тазик с горячей водой и вырезал из бумаги фигурку цзяньчжи, которая должна была вызвать его духа-покровителя, чтобы тот дал ему сил и помог восстановиться.

    Именно это событие и описал в своих стихах благодарный поэт. Примечательно, что, по всей видимости, этот (шаманский, по сути) обычай сохранился до наших дней, и ему до сих пор следуют в некоторых деревнях провинции Шэньси.

    Вот таким романтическим образом началось мое знакомство с китайской литературной традицией, а через нее с целой эпохой в истории Китая, с его искусством, обычаями и людьми.

    Следующим важным открытием в этой области стал сборник рассказов современных китайских авторов «Сорок третья страница», который произвел на меня очень глубокое впечатление. Особенно сильно меня задела мистическая повесть Чэнь Инсуна «Монстр».

    Сюжет его, хоть и мистический, довольно прост для понимания: в глухой деревне при непонятных обстоятельствах погибает ребенок. За день до этого один из местных жителей видел в горах «дьявола» – какое-то непонятное, огромное существо, которое напугало его до полусмерти. Жители деревни начинают серьезно беспокоиться, и староста Хэ Фу всеми силами пытается решить проблему.

    Благодаря мастерству автора и профессионализму переводчика, полотно, на котором разворачивается действие «Монстра», кажется очень живым, а образы – чрезвычайно яркими и объемными. И именно из-за этого особо остро поначалу ощущается непривычность и чужеродность всего происходящего в книге: другая, непривычная природа, другие, непонятные люди, иной образ жизни, странная манера общения… Все это хоть и казалось любопытным, все-таки огорчало и мешало следовать за мыслью автора. И лишь когда повесть была дочитана до конца, ко мне вдруг пришло осознание того, что, несмотря на всю непривычность декораций и некую странность в поведении персонажей, не такие уж они и чужие. Безусловно, они живут в совершенно другой среде, руководствуются другими представлениями и несут в себе совершенно иное культурно-историческое наследие. Но при этом, глубоко по-человечески, они очень похожи на героев русской литературы, которые, в свою очередь, являются отражением реальных людей, моих соотечественников.

    За все время своей жизни в России я не раз лично встречала или слышала от друзей о каждом из описанных автором персонажей. И о Ван Тяньфэе, богатом отце «дурачка Ван Гана», тяготящегося больным ребенком, но из чувства вины, готового на все ради него. И о хвастливом охотнике Лай Саньпо, глупая самоуверенность которого приводит в результате к трагедии в семье удивительно честного и ответственного старосты, чья нравственная чистота одинаково поразит любого человека, независимо от того, в какой стране он вырос и к какой культуре принадлежит.

    За время посещения публичных лекций и чтения разного рода литературы о Китае, у меня сложилось представление о том, что основной проблемой сегодня ученые и тесно связанные с Китаем люди считают сложность достижения осознанного взаимодействия между нашими культурами. Очень часто говорится о том, что различия здесь настолько велики, что настоящее, глубокое понимание между нами крайне труднодостижимо, практически невозможно даже.

    Однако открытие, которое я сделала для себя после прочтения «Монстра» дает мне надежду на то, что все-таки это не совсем так, и, несмотря на все различия, в чем-то мы очень похожи. И что именно в этой общности мы сумеем найти основу для диалога, через который скоро научимся хорошо понимать друг друга. По крайней мере, мне бы очень этого хотелось.

    Вот таким образом выглядят в настоящий момент мои впечатления и размышления о китайской литературе. Честно говоря, сегодня мне трудно даже поверить, что еще полтора года назад я ничего толком не знала об этой поразительно глубокой и многогранной культуре. Войдя в мою жизнь случайно, Китай засиял перед моими глазами всеми гранями бриллианта своей древности, мудрости и утонченной красоты и удивительным образом вдохновил меня на новые поиски знания.