Внутренняя тяга к Китаю даже толкнула меня на преступление – из районной библиотеки я похитил небольшую брошюру об экспедиции советских ученых на о. Хайнань. Зачем я это сделал, я не смог бы даже толком объяснить, ведь было много других интересных книг, но я тайком унес именно эту. Я прочел ее очень внимательно, помню, меня заинтриговало дерево под названием ликвидамбр формозский, фотография была нечеткая, и было непонятно, как же выглядит это растение. Я узнал, что это дерево еще называют амбровым деревом, из коры получают ароматичную камедь, известную как стиракс. Через много лет, как только я попал на Хайнань, я вспомнил об этом дереве и, наконец, увидел, как оно выглядит.

    Кстати эта скромная брошюра до сих пор хранится в моей библиотеке в Москве. Я раскаиваюсь в содеянном и приношу свои извинения и надеюсь, что мне простится за давностью лет. В качестве оправдания могу сказать только то, что знания, почерпнутые из нее, мне пригодились, и саму брошюру я сохранил, а в библиотеке ее давно бы списали в макулатуру, так уже тогда вид брошюрки был весьма потрепанный.

    Теперь, вспоминая этот проступок, я склонен думать, что и он был своеобразным знаком, предсказавшим мою поездку не просто в Китай, а именно на Хайнань.

    Отец как-то сказал, что после окончания института я могу стать драгоманом (переводчик восточных языков при посольстве), и на первом курсе института я стал искать книги, написанные переводчиками о своей работе. И в этих поисках наткнулся на книгу об о. Иакинфе (Бичурине). Он стал для меня не просто образцом для подражания, потому что гениям подражать нельзя, а светочем, который освещал мне многотрудную дорогу изучения китайского языка.

    Особенно меня поразило, что перед смертью о. Иакинф попросил, чтобы кто-нибудь с ним поговорил по-китайски, и то, что на могильной плите на его могиле кроме русского языка есть надпись и на китайском.

    Мне кажется, что моя связь с Китаем зарождалась еще до появления моего на свет, она вызревала через судьбу моих родственников. Отец не любил говорить о прошлом, сказывалась привычка скрывать свое происхождение – его мать была дворянка, и за это он с родителями в свое время был выслан из Ленинграда на поселение. Вернулись они в Ленинград только благодаря тому, что мой дед был известный врач, а в больницах города не хватало опытных специалистов. Не рассказывая о своих родителях, отец все же как-то рассказал о своем дяде, который до революции был известным инженером путейцем и был командирован в Китай для строительства КВЖД. Из Китая он привез фарфоровых болванчиков, которые очень забавляли моего отца и его младшего брата. Я сейчас с сожалением вспоминаю, что не пользовался теми редкими моментами, когда отец вспоминал о прошлом и его можно было бы расспросить в том числе и о его дяде, который сохранил в своем сердце добрые воспоминания о Китае. Я думаю в архивах КВЖД наверняка можно найти сведения о моем двоюродном дедушке.